 |
 |
|
Они едут в Китай. Их везёт транссибирский экспресс.
Они любят друг друга, как немец с французом – Россию.
Через несколько лет, поездов, остановок, купе
вдоль путей они едут с собою в последнем вагоне.
Как несчастный ребёнок, печален один: Ритмы поезда,
00000000000000000000000000000000000000000000000000Шум голосов, стук дверей и колёс,
00000000000000000000000000000000000000000000000000На замерзающих рельсах несущийся вдаль
000000000000000000000000000000000000000000000000000000паровоз – грядущего свёрнутый парус.
|
Этот мальчик по имени Блэз
вспоминает о Жанне,
у него под подушкою
никелированный браунинг.
Он сокровища Агры везёт за Урал из Пфорцгейма.
000
|
|
А второй – как счастливый ребёнок – глядит из окна,
как старик и ребёнок, старик, позабывший о счастье.
О, он видит так много – он жизнь свою прожил в России.
А потом он встаёт и уходит бродить по вагонам,
колыхаясь и хлопая дверцами, помня о смерти.
Блэз, скажи, мы с тобой далеко от Монмартра?
Они едут в Харбин, им Сибирь за окном закружилась,
000000000000000000000000000000Вздымаются снежные дали,
000000000000000000000000000000Бубенчик безумия, словно желанье последнее,
0000000000000000000000000000000000000000дрожью охвачен,
000000000000000000000000000000Пульсирует поезд среди горизонтов свинцовых –
0000000000000000000000000000000000000000и грусть ухмыляется им.
Они едут в Харбин, чтобы Блэз записал в своей книжке:
Мужчина в защитных очках, слонявшийся
0000000000нервно в проходе вагона и взгляд на меня
0000000000мимоходом бросавший,
Шуршание платьев,
Свист пара,
Стук вечный колёс, обезумевших на колеях
0000000000поднебесья.
Как жаль их, французов: французов-французов, французов.
Они едут, трясутся и пишут пургу: Обезумев
00000000000000000000000000000000000000000000000000Локомотивы к расщелинам несутся,
00000000000000000000000000000000000000000000000000В провалах небесных – колёса, рты, голоса,
00000000000000000000000000000000000000000000000000Псы несчастья нам лают во след.
Псы несчастья бывают ещё молчаливей,
чем свинцовое небо, чем сердце зашедшее, чем…
000000000000000000000000000000000000одинокое солнце
Путешествие легче других человечьих страданий.
Вспоминая Париж, Сакре-Кёр, где пасутся коровы заката,
проститутку по имени Жанна, поэт записал:
000000000000000000000000000000Я с глазами закрытыми страны любые легко
000000000000000000000000000000узнаю по их запаху.
000000000000000000000000000000И узнаю поезда по их стуку колёс.
000000000000000000000000000000Поезда Европы четыре четверти в такте имеют,
000000000000000000000000000000а в Азии – пять или шесть четвертей.
000000000000000000000000000000Другие идут под сурдинку – они колыбельные
000000000000000000000000000000песни.
000000000000000000000000000000И есть такие, чей стук монотонный напоминает
000000000000000000000000000000мне прозу тяжёлую книг Метерлинка.
000000000000000000000000000000Я разобрал все неясные тексты колёс
000000000000000000000000000000и собрал воедино частицы шальной красоты.
000000000000000000000000000000Которой владею,
000000000000000000000000000000Которая мной овладела.
000000000000000000000000000000000000Цицикар и Харбин…
000000000000000000000000000000000000Я дальше не еду.
0000000000000000000Блэз, скажи,
0000000000000000000Блэз, скажи, мы с тобой далеко от Монмартра?
000000000000000000000000000000Между нами китай?
|
|
|
|