Dirizhabl 13

Не так давно мой брат, вернувшись из автомобильного путешествия Санкт-Петербург – Алтай, среди прочих впечатлений с удивлением отметил, что на нашей великой исконно русской реке живут толпы каких-то непонятных народов, невесть откуда на ней взявшихся. Со свойственной ему грубоватостью сказал он: «Жили бы себе там в своей Азии, чего они сюда понаехали?»

Что ж, время течёт, и некогда неизвестные окраины европейского мира теперь воспринимаются давно обжитым и знакомым домом, в котором то ли по недоразумению с новоселья остались какие-то дальние родственники или рабочие, то ли по строительным делам приехали неизвестно кем нанятые люди. Кто такие, кто их звал, теперь непонятно, но не выгонять же.

Лес тёмен и тесен, передвижения в нём происходят как бы на ощупь, от реки к реке, но на удобном месте люди обустраиваются прочно и надолго. Медленное, вековое движение таёжных народов на Запад началось за тысячу лет до Клавдия Птоломея. Эти лесные охотники застали и скифов, и их родственников-противников сарматов. Здесь, на границе степи и леса, встретились различные языковые стихии. Название лесному народу дали арийские всадники – mard на скифо-иранском значит мужчина. Народ стал известен в Европе под именем Merdas, Merdinis, Mordani, Mordens – так у готского историка Иордана VI века. Теперь в России мы этот народ называем мордва, и именно на их языке Клавдий Птоломей узнал название Великой Реки – Ра, так они её называют и сейчас, и означает это, по-видимому, просто граница.

Для уральских народов, для лесных охотников, эта река долгие века была действительно границей, там, за рекой, жили люди с размашистыми движениями и другой скоростью жизни, там жили люди, приручившие коня... Всадники стремились на восток к запредельному Океану. Лесные люди двигались против движения всадников и против течения Великой Реки на северо-запад и запад. Это были не только люди племени Мордва, но и другие финно-угорские племена: Мурома, Мещера, Меря, Весь... Огромные лесные пространства от Южного Урала до Балтийского моря тысячи лет были заселены неторопливым и внимательным народом.

Александр Македонский так и не дошёл до нового, неизведанного мира, к которому он так стремился; в Согдиане, где он женился на Роксане, жили такие же арийские племена, как и персы или сами македоняне. Только лет за двести до времён Клавдия Птоломея две великие цивилизации Китая и Ариев нащупали контакт...

Во времена Клавдия Птоломея этот путь уже действовал и один из рукавов этого потока как раз и огибал Кавказ с севера. Наконец наша Река стала известна европейцам. В это же время с берегов Балтики готы двинулись на юг и юго-восток. Но даже воины Германариха, построившего огромную державу от Балтийского до Азовского моря, так и не дошли до Великой Реки, несмотря на то что прочно укрепились на Данпе-Днепре, осели в Крыму и на Танаквисле, то есть на Дону. За Доном были земли алан, наследников скифов, и они, конечно, не хотели уступать лакомый кусок Великого шёлкового пути...

Наследникам Германариха не удалось воспользоваться созданием единой сети речных путей с севера на юг. Тюркоязычные племена, гунны, разбуженные некогда арийскими всадниками в алтайских степях, переняли войну как способ создания прибыли, оседлали коня, но не переняли умение взращивать землю и направлять воду...

Тут во время гуннских пожаров и погромов от Данпа до Карпат проявился новый этнос – славяне, многочисленный и разобщённый, без особых традиций и родовитой памяти, но быстро размножающийся, обязанный большинству своих тогдашних и будущих побед не таланту мужчин-полководцев, а своим женщинам, рожавшим всё новых и новых деток. Бабы новых нарожают – известная формула победы. Этот народ в представлении соседей тут же оказался разделённым на склавинов и антов; одни сохраняли корневое сознание этой земли, другие встали на сторону гуннов, и это разделение сохранилось в веках.

В отрядах, уходящих на север, мужчины были с готским вооружением, а женщины с балто-славянскими украшениями. Началось новое завоевание леса; совсем скоро эти разрозненные беженцы с юга образуют племенные союзы, отодвигающие лесных охотников обратно к великой границе между ариями и финно-уграми.

Река Данп-Днепр осталась в памяти германских народов на долгие века – здесь была столица Германариха, и здесь потом Аттила, предводитель гуннов, бич божий, раздавал земли своим новым вассалам; впрочем, гунны называли эту реку Вар. Но реку Ра, под этим или другим названием, никто не вспоминает, она всё ещё никуда не ведёт. И служит лишь досадным препятствием для новых полчищ с Востока.

Германские наёмники, задолго до нашествия гуннов включённые в римскую армию, через несколько поколений выдвинулись на высшие военные должности; эти высокорослые парни с севера теперь были не просто грубыми инородцами, а весьма популярными личностями в Риме... Именно с тех пор меха становятся неотъемлемой составляющей наряда знатной и не очень римлянки. О, времена, о, нравы! Свободные граждане Рима всегда одевались только в ткани. Кожа и мех – это был удел рабов, а теперь мех становится востребованным товаром для свободных людей. В латинском и греческом языках за одну сотню лет бурно развивается терминология, связанная с мехом и обработкой кожи, и на Средиземном море наконец перестают именовать мышь, куницу и соболя одним словом. Миллионный город требовал мехов не только для себя, он заразил модой обе свои империи, Ближний Восток и Северную Африку.

До этого все народы двигались с севера на юг или с востока на запад, теперь возникло новое направление – целые народы двинулись на север и северо-восток, и магнитом, который притягивал эти авантюрные группы людей, был мех ценных пород. На Балтике, не знающей тогда ещё такелажа для управления парусом, возникают сообщества гребцов, которые отправляются через море и по рекам не на охоту, а ради меховой торговли. Звались они rodsmen, rodskarlar, rodhsin от древнесеверного rodher – гребля, гребной поход. Современные финны до сих пор своих заморских соседей шведов называют Ruotsi, а норвежцы своих рыбаков – rossman. В надежде огрести богатство люди гребли вёслами на север и восток. Наконец-то наши жители медвежьего угла оказались востребованы остальным цивилизованным миром, наконец-то и наша Великая Река стала интересной для торговли, как с севера, так и с юга. Но вернёмся на юг. Ужас переселения народов ещё не закончился...

Вождь вождей Аттила вывел свои войска в Галлию, как того и хотел великий стратег римлян Аэций. Италия была спасена на время. Союзников римлян, везе-готов, возглавил Теодорид. С ним выступили аланы, франки, бургунды, саксы, бретонцы и ряд мало известных племён. На стороне гуннов оказались остро-готы, сияющие, потерявшие после этого весь свой блеск, и другие германцы – гепиды, вандалы, а также анты – славяне и уральские народы.

Войска встретились в конце июня 451 года на Каталаунских полях, в галльской провинции Шампань. На поле боя гибнут в один день и две ночи с обеих сторон 180 тысяч человек. Великое нашествие на этом выдохлось, или, как любят говорить российские историки про другую битву, была одержана моральная победа. Запад остановил Восток. На время. Вождь везе-готов погиб во время битвы, Аттила с поредевшим войском укрылся за телегами обоза, стратег Аэций, знакомый с ним с молодости (был у гуннов в заложниках), зачем-то дал ему уйти. Аттила ещё пограбил в Галлии и даже на севере Италии, но через два года умер в постели с юной наложницей, и гуннский союз распался с его смертью. Аэция благодарные римляне прикончили в 454 году.

Почему вдруг вспомнился этот вождь гуннов? Да потому что его имя, по сути, совпадает с именем Великой Реки, которая отныне тысячу лет будет носить его имя – Атил, так её в согласии с живущими на ней народами называет много столетий спустя византийский император Константин. Ыдыл, Итиль – так зовут её и сейчас потомки гуннов. На тысячу лет Река превратилась в тот рубеж, из-за которого в Европу врывались орды восточных завоевателей.

На обломках империи гуннов возникли тюркские каганаты, поглотившие пространства от Алтая до Дуная. На Атиле-Итиле возник хазарский каганат, на Дону возник булгарский каганат, который в конце концов достиг Дуная и породил вместе с местными славянами государство Болгарию. Восточнее хазар, за Каспием, ещё и ещё каганаты. Куда-то на восток ушли восточные булгары, да так далеко, что оказались среди китайских племён...

Единое тюркское пространство дало иное направление Великому шёлковому пути. Сасанидский Иран, державший всю шёлковую торговлю с западом, с Византийской империей, не пропускал шёлк из Согдианы на западный рынок... Тюрки обеспечили обходной маршрут согдианским купцам в Византию. Караваны шли до Каспия, затем корабли с шёлком поднимались по Итилю, далее волоком товар переносили на Танаис-Дон, спускали до поселения Таны, и вот уже Меотида – Азовское море. Теперь в Понт-Эвксинский, далее вокруг Тавриды до Дуная – и вот он, город городов – Константинополь, так и не взятый варварами, откупившийся от Аттилы, богатейший город мира.

Наконец река Итиль стала перекрёстком торговых путей. Итильские булгары, дойдя до главной сакральной реки приуральских финнов, до Камы, попали не только в страну колдунов, ведь «кам» означает шаман, колдун. Они попали в меховое эльдорадо. Но не только собольи и куньи меха, заячьи шкурки, так ценимые в гаремах, медвежья желчь и бобровая струя, лосиный рог и моржовые клыки стали товаром, востребованным на юге.

На Каме булгары встретились с людьми из северного средиземноморья, с ruotsi, как их звали финские племена, с гребцами, такими же охотниками за мехом. Руотсы называли государство булгар – Вулгарики, будущее название реки как будто просвечивает в этом слове. Впрочем, в скандинавских сагах нет упоминания ни Итиля, ни Ра, они знают Каму...

Для корабельных людей севера Кама была связана с преданиями о путешествиях аса Тора на восток в мир Локки Утгарда, Локки Запредельного, в мир великанов-йотунов, в мир магии, носителями которой казались все финны, но особенно эти с шаманской реки. Отсюда, с левого притока Камы, с реки Чусовая, поставлялись в Скандинавию женские наборные пояса, которые, проделав такой длинный путь, «меняли пол» и становились Поясом Силы для скандинавских воинов. Утгард означает за оградой Мидгарда, срединного мира, мира людей.

Старый янтарный путь от южного берега Балтийского моря по Висле на Дунай и далее в Константинополь перестал действовать из-за непрерывного разорения новыми и новыми пришельцами. И здесь случилось чудо: путь асов через страну Йотунов на Каму за поясами силы стал для руотси-гребцов первым Великим открытием. Западная Европа через них открыла в обход Византии и Ирана свой путь в Индию и Китай.

Земной круг замкнулся. Океан, о котором писали античные учёные и который в их представлении соединял северные моря с Танаисом, превратился в Великий речной путь. Поток товаров с востока хлынул по реке Итиль на север и далее по притокам на Запад. Шёлк, ткани, ювелирные изделия, целебные пряности и лекарства, серебряная монета, меховой товар, янтарь, рейнские мечи... Юные девушки для гаремов и прислуги, мальчишки для тех же гаремов и военных отрядов – огромный поток живого товара на столетия заполнил Великий речной путь.

После встречи на Каме северных гребцов с булгарскими конниками петля захлестнулась вокруг лесных народов и, медленно стягиваясь в течение веков, многих из них вывела под корень. Но поначалу казалось, что всем подфартило. Понеслась мировая торговля, девочек сбывали тысячами, рост цены составлял на багдадском невольничьем рынке тысячи процентов! Начали строиться гарды – торговые укрепления и перевалочные базы, тысячи руссов переселяются на реки, впадающие в Балтику и её заливы. Первым гардом на этом грандиозном речном Аустервеге – Восточном пути – стала Алдейгья, постепенно превратившаяся через Алдога в Ладогу... Финские реки превратились в торговые пути западных и восточных купцов.

О руссах арабы писали, что они не сеют и не пашут, а, собравшись по несколько сотен человек, ходят на своих кораблях в земли сакалиба, так звали местных финнов и славян арабские ученые, и забирают себе всё, что им нужно, а главное, невольников. Но на север ходили и отряды хорезмской конницы, отряды вольных охотников, гази, которые также стали поставщиками юного женского тела для дербентских, бухарских, багдадских и прочих гаремов. Эти хорезмские всадники, ныне союзники тюрков, были потомками скифов и сарматов, иранским народом, который в это время оставался одной из группировок, обеспечивающих Великий шёлковый путь, и их влияние простиралось не только далеко вверх по Атилю-Итилю, до камских булгар, но и далеко на запад вплоть до Данпа.

Там, на Данпе, после гибели готской державы на границе леса и степи поселились славяне, отброшенные нашествиями гуннов и аваров на северо-восток от родного Дуная и Прикарпатья. Уходящие от беспокойного юга по Днепру на север славяне широким клином вошли в тело лесных народов и заняли ключевую позицию в вековой игре на этих бескрайних лесных равнинах. О, Валдайская возвышенность, начало начал и наше всё!

Варевалда, гористая область, как называли это место финны, или Оковский лес, как называют его летописи, что, впрочем, происходит из того же финского joki – река, так вот, Варевалда, Горы Валдай, дали исток главным рекам, по которым славянский демографический взрыв распространился по Восточно-Европейской равнине.

На запад пойдёшь по реке Вяйняйоки, превратится она в Даугаву, к латам и прочим прибалтам попадёшь. Вроде родственники, но за землю свою держатся и в гости особо не приглашают. Назвали славяне реку Двиной, втекает она в Варяжское море, как раз напротив островов Сааремаа и Готланд, торговать бы и торговать. Да по берегам там сидят ещё и ливы всякие. Характер у них оказался совсем недружеский – чудь белоглазая, да ещё и вооружённая до зубов. Так что далеко не ушли по этой реке славяне, тысяча лет понадобилась, чтобы оседлать реку до устья, да и то ненадолго.

А вот на восток пойдёшь – две реки встретишь. Одна на северо-восток идёт, другая берёт начало южнее и течёт на юго-восток. Далеко уйти, правда, сразу не удалось ни по Светлой реке Валга-йоки, ни просто по Реке, по Йоки. На первой сидят чудные народы племени меря, с какого такого они моря, никто теперь не знает, но давно и широко по ней сидят. А по второй реке, по просто Оке, мещера сидит да мурома, и тоже говорят на чуждом наречии, опять же чудь всякая. Люди безобидные, слабо вооружённые, но несговорчивые. Реки восточные и большие оказались заняты, так ведь и между ними ещё мордва какая-то, даже хазарам великим дань не платящая, расселася...

А на север пойдёшь, там река Ловайтис ещё дальше на север поманит. На севере оказалась свободная экономическая зона. Ходят по ней купцы, их охраняют дружины из янтарного края. Ребята те всадниками себя именуют, от самой державы Ромеев родословие ведут, дружат с заморскими гребцами руотсами-руссами, торгуют с заморскими странами.

Вот тут, после Гор Валдайских, славяне, которых во всех иных местах иначе как рабами не именовали, наконец обрели свободу. Четыреста лет прошло со смерти Германариха, конунга готов, четыреста лет прошло с вторжения гуннов из-за реки Атил, огромный путь. Теперь на берегах Ильмери, Небесного озера, встретились словене с потомками тех самых готов, с руотси-руссами, ведущими свою торговлю с далекой рекой Камой, с Арской Русью, с булгарами, с хазарами, с далёким Востоком и далёким заморским Западом. Эти колонии разноплемённых скандинавов и примкнувших к ним финнов давно уже начали сознавать себя неким отдельным народом, и вот время пришло – словене оказались последним элементом, после чего началась кристаллизация нового...

Прорыв на север словен отрезал западных приморских финнов от камских и итильских. Теперь рабами на долгие века станут другие народы... Ватаги словенских удальцов, продвинувшиеся на самый север, потому и сохранили древнейшее самоназвание словене, что оказались в глубоко иноязычной среде. Весь, Водь, Лопь, Сумь, Емь, Либь – это всё финно-угорские племена, окружающие словен. А ещё здесь живут кривичи... В общем, попали словене в большой балто-финский мир, где все давно друг друга знают. В мир рек и озёр, где дружины калбингов, детей меча (от прусского kalabian – меч), ходят по рекам уже не одно столетие, охраняя местный рынок от всяких неожиданностей. В мир моря, где скандинавские дружины ruotsi, россменов, гребцов связывают этот рынок с мировым рынком, как на Западе, так и на Востоке...

Новичкам было что предложить: новый путь на юг, и не куда-нибудь, а прямо на Константинополь, на Миклагард, Великий Город Ромейской империи. Меховая и невольничья лихорадка на Аустервеге привела к избыточности молодого, активного и жаждущего получить всё и сразу контингента на берегах озера Ильмери, Финского и Карельского заливов...

Для дружин севера началась новая история. Как и в любом боевом товариществе, национальность уже не важна, все мы гребцы, побеждаем, пьём, умираем вместе, и, если ты наш, roth-ский, мы за тебя в огонь и воду, на копья и под стрелы. В 860 году под стены Миклагарда приплыли дружины севера под общим названием, воспринятым греками как имя библейского народа эпохи конца света, народ князя Рос. С этого похода началась история Руси и России...

После возвращения из похода бывшие соратники не только отказались платить дань шведскому конунгу, но и перессорились между собой. Финно-балто-славяно-скандинавский мир Аустервега, Восточного пути, чуть не разрушился, но призванный в 865 году датский конунг Рорик из рода Скьольдунгов, потомков Одина, навел порядок от Чудского озера на западе до Валгетярви, Белого озера на востоке. И если сам Рорик ещё жил на два дома – Фризия на границе франкской империи и Руссия на Алхаве-Волхове, то его шурин Хельги, родом из норвежских конунгов, дорогу на Миклагард решил превратить в семейное предприятие.

Руссы, чудь, словене, меряне, вепсы и кривичи под его предводительством захватили весь путь от Ильмери до Варавалда, затем от Смоленска до Киева. Путь словен на север превратился в путь, который через двести лет назовут путём из варяг в греки. Тонкая ниточка, протянувшаяся по рекам с севера на юг, ещё через триста лет расширения достигнет границы по Каме-Итилю.

Но пока Хельги продолжает своё движение вниз по Днепру и его многонациональная дружина выходит к предместьям Миклагарда-Константинополя. Город городов они не взяли, но заключили договор о торговле, банных услугах (северяне не забыли и о такой малости), ну и, как положено, о взаимопомощи. Путь с Балтики на Понт Эвксинский оказался целиком в руках одного клана.

С востока многочисленные наследники гуннов пытались прорваться в причерноморские степи, но хазарская сабля, хорезмские и арабские наёмники успешно сдерживали эти волны. Многочисленные еврейские общины распространились по хазарскому каганату. Война перестала быть главным делом, отныне торговля приводила к богатству. Под защитой хазар славянские племена на Днепре пережили период расцвета и покоя, который был нарушен появлением руссов с севера.

Видимо, конунг Рорик, или, как произносили это имя финские подданные, Рюрик, действительно был потомком аса Одина, ибо его потомкам удаётся многое недоступное простым людям. Там, в Русской земле, в округе Киева, потомки Рюрика были вполне самовластны, и новые русские, всё чаще называемые теперь варангами, варягами, от скандинавского varingr, – давшие клятву, не досаждали старой Руси на давно ею обжитых северных землях. Там, на юге, на Данпе, у древней столицы Германариха история начала очередной виток. Именно ту южную землю стали называть русской землей, и та военизированная, по сути викингская, варяжская земля стала прихватывать окрестности, расширяясь и расширяясь. Для одних народов это стало триумфом, для других забвением...

Северная ильмерская и волховская Русь, сочетавшаяся из скандинавов, балтов, финнов и словен, сохранила привычку к самоуправлению, к тингу-вече, к ряду-договору... Для воинственных пришельцев, продолжавших прибывать из-за моря, требовалось единоначалие, как и для любой военной организации... Ильмерская Русь, Русь Небесного Моря, давно уже жила торговой и земледельческой жизнью, и, поразмыслив, она нашла свой способ сохранить разделение властей, отселяя настырных северян к Рюриковичам в киевскую землю.

Восточный речной путь словно исчезает. В летописях киевских руссов, составленных к ХII веку, его почти не упоминают. А ведь он был и процветал, судя по десяткам тысяч серебряных монет этого времени, отчеканенных в арабских халифатах и найденных в могилах и кладах по всей Скандинавии, особенно на Готланде, и по рекам от Ладоги до притоков Камы.

Первыми на этом пути с Запада на Восток были ливы – либь киевских летописей. Люди, занявшие нижнее течение Даугавы, Западной Двины и всё побережье в видимости Сааремаа – Адальсюслы и Эйсюслы норвежских саг. Ливы, люди побережья, рыбаки, воевавшие затем лет восемьсот с германскими пришельцами, давшие в недалёком будущем имя целой стране и рыцарскому ордену, практически исчезли в силу своей воинственности. Но, видимо, вместе с древними пруссами они и составляли этническую основу тех калбингов-колбягов, которые продолжали держать Великий Восточный речной путь в эти годы. Именно останки их потомков находят далеко от их родной Даугавы и Гауи в курганах другого народа, оставившего свои могилы на юго-востоке Карельского залива – Ладожского озера. Здесь начинались великие пути на восток, и здесь сформировался воинственный и магический народ, занявший пространство от Балтики до Белого озера, вепсы – удивительный многосложный народ, в былую силу которого мало кто верит, включая их самих. В XIX веке этот народ считался исчезнувшим. Вроде, был народ, да весь вышел. Участвовал в призвании Рюрика, описан в летописях, но как-то вот исчез за ненадобностью. Только позже вдруг выясняется, что народ, ходивший на Царьград-Миклагард, живёт и творит прямо рядом с новой столицей, возникшей там, где этот древнерусский мир и возникал тысячу лет прежде. Придумки царских летописцев вдруг оказались правдой.

Краснорожие парни в льняных одеждах, не боящиеся мороза, с волосами белее снега, торгующие бобровой шкурой и франкским мечом, любители медовухи и бобрового мяса, произвели впечатление на арабских путешественников, встретивших народ вису, весси в Булгаре. На языке вепсов названы реки от Карельского залива-Ладоги до Железных ворот и Урала. Их многообразный и многоязычный мир иным нынешним учёным хочется превратить в диалектную раздробленность несочетающихся культур. Многообразие – удел больших народов, а таким, как вепсы, весь, от которых осталось несколько тысяч человек, многообразие, мол, не должно быть свойственно. Да, западные приладожские вепсы, возможно, отличались от живущих на Белом озере, Valgetjarvi.

Но среди других лесных племен эти воины, поклоняющиеся свейскому асу Фрейру, чьим священным животным был кабан-вепрь (кабаны – так, возможно, переводится их имя, veps по-ливски кабан), сознавали себя единым народом. Они жили на перекрёстке скандинавского и финно-угорского мира, и воины-вепсы несли на реки Восточного пути сознание новой общности. Они сами уже были русью, да и само это прозвание в большей степени происходит именно от этих парней, переиначивших название свейских дружин rods в финское ruotsi.

Но путь на Каму-Итиль шёл через западные притоки этой великой реки. А здесь жил не менее загадочный народ – меря. То ли люди моря, затесавшиеся в леса от Валдайских гор до самого Итиля, то ли мечтающие о море огородники, но чуть ли не до XVII века сельская глубинка в Волжско-Окском междуречье говорила на языке этого работящего народа. Возможно, эти сухопутные морские люди – merens из хроник VI века учёного гота Иордана и дали название реке, под которым она прославилась. Далеко от них на запад, на современной границе Эстонии и Латвии, есть речушка и город, ею разделённый, река Валга-Валка. Светлая, белая река. Так реку назвали и на востоке. Наконец Волга появляется в русской истории под своим мерянским названием.

На землях мери также соседствовали балтские племена coldas-галинды-голядь и финноязычные племена. В культуре мери слились западно-финские и восточные камские черты. Здесь возникли древнейшие города-гарды, торгово-посреднические базы на пути с Балтийского моря в Булгарию на Каме-Итиле: Ростов, Кострома, Сарское городище... Здесь, на этих плодородных землях вокруг Ростовского и Клещино озёр, сформировался народ, достаточно богатый и многочисленный для того, чтобы его обложить данью.

Но это было чуть позже, а пока хазарский полководец Пейсах в ответ на разорение хазарских окраин принудил сына Рюрика Ингвара совершить новый поход на Константинополь в нарушение ранее заключённого договора Хельги с греками. Поход оказался неудачным, но равновесие между Византией и Хазарией было восстановлено. А сына Ингвара с тех пор стали прозывать Жидовичем. Да и знаменитая тамга, ныне известная как знак Рюриковичей, была дана хазарами, скорее всего, Ингвару-Игорю, в это время. Была эта тамга, кстати, не трезубцем, а двузубцем.

Отмстить неразумным хазарам было за что... Какой-то Хельги совершал как раз в эти времена поход через Итиль-Ра в Гурганское море на Дербентский берег. Некоторые думают, что это и был Олег Вещий. Идея у него была под стать нашим – он предложил местным жителям, подпавшим под власть арабов, отложиться от власти халифа и построить новое независимое государство. Да, идея государственного строительства всем этим безбашенным варварам севера была очень по нраву. Поэтому не зря возникли с их участием Нормандское герцогство, Сицилийское, Английское и Ирландское королевства, ну и конечно, Русское княжество.

Так вот, этот Хлгу арабских и еврейских источников перезимовал на каспийском побережье, не нашёл понимания у местных, потерял часть своих от дизентерии и отправился домой. Заплатил хазарам положенную пошлину, поднялся по Итилю до известного волока на Дон и вроде бы уже был дома. О, русская земля, близка ты уже, скоро Дон пить шеломами будем, но гудит земля под копытами сотен коней – отпустили хазары свою наёмную арабскую конницу вдогонку руссам, пограбившим арабские владения.

Красива весенняя степь, прохладный ветерок колышет зелёную траву на холмах, кричат чибисы и поют жаворонки в высоком небе, переливается солнце на аварских шлемах конницы, несущейся вкруг руссов, сомкнувших круглые щиты. В центре старый Хельги на ослике, на котором ехал он, ехал весь волок. К бою он, конечно, спешился, ибо сыны Балтийского моря бьются из века в век пешими. Да и был ли бой, не накрыла ли их тень от тысяч стрел, – повалились ясени битвы в непогоду Одина, пурга стрел сомкнула их уста, повезло ли тому ослику остаться в живых, не знаемо.

Хазарам, верно, казалось, что они здесь не причём, но Свентослав, сын Ингвара, да и другие руссы, считали по-своему. Первый разгромил хазар у Саркела, а руссы с Верхней Волги довершили разгром Итиля и Семендера, пока Свентослав воевал в Болгарии Дунайской. Впрочем, хотели как лучше – получилось как всегда. Павший хазарский каганат открыл дорогу восточным пришельцам, истощившим хозяйство, созданное арийскими народами в Средней Азии. Понеслась кочевая кутерьма: печенеги, чёрные клобуки, торки, половцы оказались под стенами Киева. Сам Свентослав погиб от руки печенегов на Днепре, возвращаясь с Дуная. Рухнула вся северная торговля, серебро арабских халифатов перестало поступать на Балтику. Славяне опять побежали на север и северо-восток. Новгородские, ильмерские словени, видимо, не жаловали беженцев. Целые рода уходили на далёкую северную реку Волгу в область мери, вклиниваясь в расселение местных балтов и финнов. С балтами, вентами, вятичами язык полян и радимичей был схож, с чудью было сложнее, но, судя по тесноте поселений, уживались до поры до времени...

От разгрома Хазарии руссами выиграли северные подданные хазарского каганата камские булгары, которые и так-то в противовес иудаизму хазар приняли ислам в 920-х годах за сорок лет до разгрома каганата руссами. Удивительный сплав тюркских и финно-угорских племён породил оседлый народ, производивший такие искусные изделия из кожи и бронзы, что и позднее в средневековом арабском мире стильные штучки именовались булгари...

Сын Святослава Владимир, завоевавший с помощью варягов Киев, попытался в своё время сходить и на камских булгар, но, во время первых встреч посмотрев на их богатую обувь, решил не связываться, заключил с ними торговый договор и получил от них ещё одну жену в придачу к своим сотням наложниц. Булгарка родила ему пару сыновей, названных булгарскими именами. Борис от борс, барс, благородный зверь, и Глеб от галыб – победа. Братья стали провозвестниками будущего татарского периода русской истории, но пока им не повезло. Другой сын Владимира, Ярослав, опиравшийся на новгородских словен и заморских варягов, встал против старшего брата Святополка. Старший призвал на помощь младших братьев булгар с союзниками-степняками. Морской спецназ Ярослава прикончил братьев поодиночке, а Ярослав списал всё на старшего брата, законного наследника, которого северяне изгнали с Киева. Ну а младших убиенных братьев Ярослав объявил святыми, в честь этого дальновидного хода, видимо, и прозвали его Мудрым.

Именно при Ярославе союзнические отношения с финскими племенами, на которых возросла мощь Новгорода, переходят в отношения подавления. Все места, куда сбегал славянин от столичной власти и тюркской напасти, объявлялись русскими. Так как Новгород как центр старых союзов балтов, финнов и славян себя не желал отдавать в полное распоряжение князей руссов, в летописи новгородцы записали, что они от корня варяжского, чтобы на сакраментальный вопрос «а вы чьи будете?» не отвечать, скромно потупив очи, «мы русские»... На такой ответ всегда следовало ласковое – ах, вы русские, так вы же наши, наша, значит, собственность, дань-то мы положим на вас лёгкую...

Наряду с крупными Ростовом и Суздалем и сотнями других городищ возникли Ярославль (1025), Владимир (1108), Тверь (1134), Переяславль (1152) – какие милые русскому уху имена! Меря поднимала восстания, но в основном против церкви, ведь церковь как проводник славянизации помогала правильно ответить на вопрос – чей ты?

Новгород в 1136 году окончательно изгоняет князей и объявляет о своей независимости. Отныне судебную, военную и даже духовную власть здесь избирают на вече. Новгородские люди осваивают огромные территории от Балтики до Урала и создают одно из самых развитых и богатых государств Европы, и это без единоначалия и всеобщей любви к национальному лидеру! Свободолюбивый варяжский дух вёл этих людей за следующий поворот реки... Уже к 1197 году они облагают данью Арскую Русь, упомянутую арабскими источниками IX века наравне с Куябой и Славией, то есть Киевом и Новгородом. Арабский географ ал-Истахри (930 – 933) в «Книге путей государств», опираясь на несохранившийся труд ал-Балхи (920 – 921) пишет: «Русов три группы. Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и этот город больше Булгара. И самая отдалённая из них группа, называемая ас-Славийа, и третья группа их, называемая аль-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе. И люди для торговли прибывают в Куйабу. Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь достигал её, так как её жители убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Лишь сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозятся из Арсы черные соболя и олово (свинец?)… Эти русы торгуют с хазарами, Румом и Булгаром Великим».

Арская Русь – это, видимо, удмурты, так называют их и тюркские соседи ары, так их именуют и в поздних русских летописях. То, что самоназвание Русь приняли первыми угро-финны, уже говорилось. Удмурты и Арская Русь лишь дополнительное подтверждение. Хотя была ещё и Пургасова Русь у мордвы – поначалу среди русских больше было финнов, чем славян.

Так на старом балто-камском пути из варяг в булгары сформировалась другая Русь, светлоглазая и светловолосая, с другим языком и характером, отличным от той южной Киевской Руси. Многие князья, и раньше опиравшиеся на север в своей борьбе за киевское старшинство, теперь не желали бороться за столичный, но чужой Киев. Волга победила Днепр, юг, утопающий в набегах степняков, потерял свое значение.

В 1169 году Андрей Боголюбский, князь владимиро-суздальский, захватил и разграбил Киев, посадил на киевский стол своего младшего брата Глеба, но сам отправился жить к себе на северо-восток, оставаясь Великим князем. Местные ещё сопротивлялись, конечно. Здесь, в Боголюбове, Андрея прикончили бояре из местного финского рода, правившего некогда в городке Кучков-Кускове на Москва-реке, где их родственника убил отец Андрея, основатель Москвы. Новгородцы долго затем звали Москву Кучковым, они были одного корня с боярами Куиско.

Часто повторяют о трагической раздробленности русских княжеств перед приходом новых орд с востока. Но именно инициатива этих варяжских дружин расширила тонкую ниточку пути из варяг в греки так мощно на запад и восток. Каждое из этих княжеств обустраивало свой внутренний рынок и свою систему путей, многие народы в них не понимали друг друга и тем более жителей из соседних княжеств. Общими у них были лишь менеджерский состав варяжского происхождения да язык богослужения, при этом огромная страна от Карпат до Итиля была захвачена и обустроена.

Впрочем, мурома на Оке не поддалась так легко. Первого князя, Галыба, того самого святого, вовсе не пустили в город. А первые князья династии Рюрика не только называть себя Муромскими, но и править в Муроме начали столетием позже, правда, из Рязани. Впрочем, и в мерянской земле сопротивление продолжалось довольно долго. Много позже в 1248 году на реке Протве гибнет в сражении с местными колдами-голядью князь Михаил Ярославич, старший брат Александра Невского. Мордва как не подчинялась хазарам, так и руссам-князьям не подчинилась. Хотя в 1221 году на слиянии Оки и Волги, в мордовских землях, последним самостоятельным Великим князем Руси Георгием Всеволодовичем был основан последний русский город варяжского периода – Нижний Новгород.

Через двести лет после князя Владимира начались регулярные походы русских князей на Булгарское царство. В союзе с булгарами воевали против русских князей удмурты, мордва и марийцы, возможно, наследники той самой мери. В 1220 году русские князья сожгли один из главных городов Булгарии Ошель, булгары трижды отправляли мирные посольства во Владимиро-Суздальскую Русь, но ответом были новые походы. В 1223 году русские дружины были разбиты на Калке монголо-татарскими войсками, но булгарские войска сопротивлялись им ещё тринадцать лет. Все эти годы русские били в спину булгарам. Получилось как всегда. Плотину прорвало, река Аттилы ещё раз оправдала свое имя, и многим князьям, потомкам аса Одина, удалось в расцвете сил отправиться в Валхалл, Зал Павших, к праотцу. Достойная смерть в хорошем бою, что может быть лучше! Поблагодарим же их, создавших огромную страну, – честолюбивых, корыстных, коварных, мужественных, верных и решительных.

Среди недальновидных и гордых вояк нашлись, конечно, люди расчётливые и странно удачливые. Один из братьев Великого князя Юрия-Георгия Всеволодовича по имени Ярослав сидел приглашённым князем в Новгороде, пока нечестивый царь Батый прииде с востока на Рязанскую землю и Русские городы и взяша Рязанскую землю, и Коломну, и Москву, и Владимирь, и Суждаль и многие люди посекоша, и многих Великих князей убиша, и умучиша, и грады разориша, и огню предаша, и Великого Князя Юрия Всеволодовича убиша.

Новгород, как известно, не подвергся разграблению Батыеву, а когда Батый через три года ушёл, сидевший тихо-тихо Ярослав явился во Владимир на Великое княжение, сына же своего Александра оставил в Великом Новгороде... Здесь все свои подвиги молодой князь и совершил. Подрался со шведскими миссионерами на Ижоре-реке, выгнал ливонских рыцарей из Пскова, в который они пришли по приглашению самих псковичей, желавших отложиться от Новгорода. Ходил юный князь и в Эстонию «чудь примучить», как это было заведено у молодых князей, да при отступлении из разграбленной страны вляпался в столкновение с рыцарским разъездом. Все эти подвиги даже в летописях занимали чуть места, но позднее его потомкам очень понадобилось их превратить в эпохальные сражения, так как именно его потомки стали князьями московскими. О других битвах, неизмеримо кровопролитнее и значимее, всем пришлось забыть, а поминать лишь подвиги младых лет, дабы не вспомнить ненароком «подвиги» зрелого возраста.

Ярослав, отец Александра, помер в орде, его дядя недолго был у власти, так как старший брат Александра совершил важнейший переворот, согнал дядюшку с престола, нарушив старый обычай передачи власти от брата к брату. Михаил был убит на той самой Протве то ли литовцами так далеко зашедшими, то ли колдам-голядью, о чём уже писалось. Поворотный момент истории.

Поначалу Александру не везло, ярлык на княжение монголы дали его брату Андрею, готовившему всеобщее восстание от Карпат до Владимира. Благоверному Александру предложили покняжить в Киеве, но заниматься разорённым хозяйством ему не захотелось. Он отправился на Северный Кавказ к племяннику Батыя Сартаку, где так хорошо провёл время, что побратался с ним да и донёс на своего брата, что тот готовит общерусское восстание: списывается с непокорным Даниилом Галицким и прочими западными людьми да с варягами переписывается, с тлетворным западом, короче, якшается. «Якши», – сказали татары. На Русь пришла Неврюева рать, народу погубившая поболе Батыевой, а следом на княжение прибыл прославленный ныне князь.

Загадкой остается такое лёгкое поражение Руси. Все культурные разговоры, что Русь де щит Европы от Азии, лишь разговоры, так как остановили монголов западно-русские княжества, литовцы, поляки и венгры, от которых Батый и погиб, как утверждается в русских летописях. Великое княжество литовцев и русских в конце концов отвоевало от татар, как стали прозывать монголов, многие земли, но это тоже постарались забыть в более поздние времена. Дело и не в раздробленности, так как монголам противостояли не такие уж малые силы. Возможно, финны, населявшие волжско-окское междуречье, не захотели биться за своих новых хозяев. Ну и поплатились.

Рюриковичи, их союзники монголы и церковное управление покончили с самоуправлением народа и в короткие сроки сердце мерянской земли, Москву-реку и городок Кучков на ней, превратили в центр финансового управления Русским улусом. Деньги, шедшие в орду, конечно, оседали и в Московском княжестве, где деньги, – там и армия. А большая армия решает многие печали, только вот содержание её всегда требует решения новых проблем. Так соседей и прибрали к рукам – армию же кормить надо. Под татарской крышей с благословления ручной церкви взросло и возмужало Московское княжество. В 1380 Москва уже самостоятельно разгромила ордынского мятежника Мамая. Благодарность последовала в восточном стиле – татары Москву всё равно сожгли, но в 1395 году за Атил-рекой случилось чудо.

Великий шелковый путь, который когда-то привёл в движение гуннские орды, оставил в Средней Азии лишь воспоминание о былом богатстве и смутное ощущение, что дело не только в набегах, но и в торговле. Ассимилированные арийские племена перестали кормить кочевников, народ беднел, ханы теряли терпение. Великий Тамерлан решил построить торговый путь силой, грандиозный проект не удался, так как мир торговал уже по морю-океану. Эффективность морских перевозок была на порядок выше, и все жертвы, принесённые Тамерланом для возрождения Великого шёлкового пути, ни к чему не привели. Вернее, привели к разделу и падению Монгольской державы. Обидчик Москвы хан Тохтамыш потерпел поражение на том же Северном Кавказе, где Александр сдал свою землю побратиму.

Здесь и булгары воспряли. Основали Казань, вспомнили, как воевали с монголами долгие годы. Тут и русские им напомнили, как долбили их в те же годы в спину. Уже в 1399 русские дружины сжигают Булгар, Казань, Джукетау. Тем не менее на Каме-Итиле началась гонка с Москвой рекой – кто быстрее воспользуется ослаблением монголов. Булгар теперь уж звали татарами, и началось наше старое развлечение. Татары вроде и враги, но с их помощью решают вопросы власти...

В Новгороде же работали и богатели, а кому по нраву богатый сосед, ещё и с демократией. Московскому уху это как серпом было уже в те времена. Поход за походом, как на заклятого врага. Московские мурзы, как их звали в той же мордве, были сильны единоначалием и огромной армией, ружьё должно было выстрелить, и оно стреляло и стреляло. Новгород держался ещё и независимостью своей церкви, подчинявшейся патриарху Константинопольскому. Но тут случилась беда в далёком Миклагрде, на который когда-то ходили предки новгородцев. 29 мая 1453 года турки взяли город городов, оплот веры и культуры, Мехмед Фатих въехал на белом коне в храм Святой Софии...

Через три года Новгород признал власть Москвы. Но этого было мало, и город изничтожали ещё несколько раз огнем и мечом, причём последний поход Ивана Грозного в 1570 году, приведший к окончательному решению новгородского вопроса, был направлен против остатков новгородского священства. Остатки самоуправления уничтожались по плану, нет человека – нет проблемы, никакого безумия.

Народ, привычный к путешествиям и знающий весь, как его ныне называют, русский север, народ, умевший жить в разноязыком окружении, двинулся от царя подальше. Реки, на которые их варяжские предки ходили в незапамятные времена, стали убежищем от московского мурзы. Впрочем, московская орда двигалась по пятам. В 1552 году булгары проиграли – тлетворный запад перевооружил Московию, а булгары, опираясь на восток, отстали в гонке вооружений...

Наконец Московия вышла к великой реке Кама-Атиль-Ра. Русские князья с самого начала имели опыт переселения народов. Теперь вырезанная Казань заселялась псковскими и новгородскими людьми, а на их место заселялись московские и рязанские новосельцы. Земля должна была потерять память, но не только земля, – Великая Река тоже должна была потерять имя, которое носила тысячу лет... Далее с ней можно было делать всё что угодно, ставить плотины, селить на ней и отселять с неё.

К слову сказать, это было время, когда далеко на западе испанцы пересекли Атлантику и начали освоение другого континента. Перед Московией был другой океан – реки и степи, реки и тайга, а далее Сибирь. Только в 1553 году с завоеванием Астраханского ханства река стала формально русской до самого Каспийского моря. В эти годы пока ещё такой же тонкий путь, как путь из варяг в греки по Волхову и Днепру шестью столетиями раньше.

Волжский бурлак родом с Северной Двины, собравший ватагу ушкуйников, как и его новгородские предки… ах, нет, теперь на этой реке в моде татарский говор, а не финский. Теперь здесь собирают ватагу казаков, так вот, Ермолай по прозвищу Токмак, дубина, привёл свою ватагу на левый приток Камы, на реку Чусовую, к братьям Строгановым. Привёл в те места, откуда давным-давно женские пояса финских колдуний уходили на далекую Балтику, становясь поясами воинов. Варяжская традиция самодеятельного освоения земли сделала круг, чтобы перейти на новый виток. Перед Россией лежал огромный континент по имени Сибирь, и восточный берег Кама-Итиль-Ра был восточным берегом океана этого великого завоевания.

Рюриковичам, руссам, впрочем, не суждено было перейти эту реку. Старые клятвы, данные ими людям Небесного озера, Ильмери, которое они тоже покорили и переименовали в Ильмень, старые страшные клятвы, сцепленные, свитые волхвами земли северной, обрушились, опутали нарушителей свобод Великого Новгорода. Сами свой род пресекли потомки Одина, безумие и людоедство Ивана Грозного превратилось в детоубийство. Чужих детей он много замучил, да вот и своего отпрыска прикончил. Загнулась фамилия... Впрочем, на Москве тот Иоанн до сих пор святым почитается.

В Северной Америке в Гарварде уже основан в 1636 году университет. В Коннектикуте принята первая конституция 1639 года, а в 1682 году на месте шведского поселения 1636 года основывается Филадельфия. У нас в 1671 году казнят Стеньку Разина, гулявшего по вольной реке, на которой и власти царской толком не было...

В 1612 году на Манхеттене основана первая голландская фактория, а на Волгу в 1608 году из далёкой Монголии приходит буддийский народ калмыков. Река, за которую тысячи лет назад ушли арийские колесницы, неся поклонение асам-истинам, мечу и прямому пути к Свету, вновь приняла посланцев религии древних Ариев. Путь на восток через горы и пустыни до Инда и Ганга, проигрыш мусульманам и уход на север в Гималаи, в Тибет, Китай, Монголию, смена языка знания – и вдруг такое неожиданное возвращение на запад, на Волгу-Итиль-Ра. Круг замкнулся. Океан по имени Волга никому не принадлежит и всё ещё преподносит свои тайны.