Современная, а тем более молодая, финская поэзия не иерархична. Конечно, можно было бы искусственно построить иерархию,
руководствуясь политикой издательств (кого-то напечатали вo «WSOY», «Tammi» и «Otava», а кто-то напечатал себя сам) и
респектабельных журналов, вроде «Parnasso», пускавших молодых на свои страницы, или отталкиваясь от тона рецензий влиятельных
критиков, но всё это было бы совершенно не в духе времени. И не в финском духе, нелицемерно демократичном.
Девять авторов в возрасте около 30 лет, живущих в трёх крупнейших городах Финляндии;
преобладание женщин над мужчинами – всё это вполне репрезентативно с точки зрения литературы как процесса.
Главная трудность в другом: русский читатель не знает контекста, то есть в первую очередь
финского модерна 1950-х – 1970-х, от которого так или иначе отталкиваются представленные поэты. Возможно, когда-нибудь
антология его классиков (Ээва-Лииса Маннер, Ласси Нумми, Пентти Холаппа, Пааво Хаавикко, Пентти Саарикоски, Пентти
Сааритса, Сиркка Турка, Кари Аронпуро) появится на русском языке, но пока это неразрешимая задача.
Не так уж хорошо знает русский читатель и европейскую поэзию 1940–60-х, на которую
ориентировались в своё время финские модернисты.
Проблема невероятно осложняется ещё и тем, что финская поэзия уже вышла из Нового времени,
а о русской поэзии сам разговор в таких терминах нерелевантен, так как никакой единой русской поэзии нет: редкого автора
можно встретить, например, одновременно на страницах журналов «Арион» и «Воздух».
Пожалуй, всё же лучший инструментарий, с которым в руках стоило бы подходить к европейской
поэзии «после 1968 года», – это умение работать со смыслами, рождающимися в лабораториях Contemporary Art, то есть
активация опыта, так или иначе визуального.
Но если (вернёмся к началу) говорить всё же именно о финской поэзии, то, пожалуй, её
главная черта – несмотря ни на что – сильный национальный акцент, о чём можно сказать: «странно» или «удивительно»
(в зависимости от настроения говорящего). Другое дело, что в «абсолютно современном» (Рембо) культурном пространстве
его звучание можно расслышать как нечто весьма экзотическое.
