Толстокожий виноград
частой косточкой глядит,
терпкий сглаживая сок.
Жадно красная земля
подбирает капли ртом
и сжимается в кулак.
Здесь, в краях, где жухлых трав
еле слышен мерный рост,
где угрюмых жёлтых тыкв
несоизмеряем вес,
будем жить, когда умрём.
Кладка скал их так тверда,
точно тот, кто их сложил —
древний вымерший народ,
а не тварная вода.
Город издали острит
колокольное копьё
на воздушные войска,
город призрачный плывёт
и острит копьё другое
прямо в толще гладких вод,
чуть толкнёшь его рукою —
оторвётся, поплывёт,
точно рукотворный кит,
обитаемый паром,
к венецийским берегам.