|
ИЗ ЗАПИСОК ОСТРОВА ЛОКРУМ
|
|
|
Когда отправляешься в путешествие, перечитай Иво Андрича, ну или хотя бы «Песни западных славян»:
«На амвоне сам султан безбожный, Держит он наголо саблю, Кровь по сабле свежая струится С вострия до самой рукояти».
Вспомни: «Что ты ржешь, мой конь ретивый». Забудь: «Семерых убил из них каждый, Семью пулями каждый из них прострелен,
Головы враги у них отсекли И на копья свои насадили, — А и тут глядеть на них не смели. Так им страшен был Хризич
с сыновьями».…<...>
В дорогу я взял тоненькую книжечку стихов на хорватском — в надежде всё понять на месте:
Postoji neko, koga sam davno volela,
Neko, ko je bio moja mladost,
A sada je sve prekrio veo zaborava.
Её мне подарила Радмила Великович, автор, девятнадцать лет назад “poklon za njegovo srce”: после экскурсии, на лестнице
в старом корпусе Радищевского музея, в «Радищевском уголке». C дарственной надписью, где желала «животу и роду» счастья.
Я давно заметил, что жизнь, входя в какой-нибудь новый ритм, бывает подобна стихотворению. Иногда даже с правильными
парными рифмами.
Надо же так совпасть: утром я случайно прочитал на квитанции за бельё в поезде Саратов-Москва фамилию Арсиневич.
И когда пожилая женщина, соседка по купе, сказала, что они с внуком едут в Черногорию, откуда родом покойный муж,
всё встало на свои места.
Многие знают в Саратове это имя: Бранко Арсиневич. В это утро я успел узнать целую историю жизни. Что был он во Вторую
мировую боевым офицером и партизанил вместе с другом по имени Иосип, который стал после победы Иосипом Броз Тито,
председателем СФРЮ. Что за дружбу старые друзья, став врагами, мстят вдвойне. Что в концентрационном лагере на Голом
Острове – Голи Отоке – его десять лет убивали непосильной работой, пытали и мучили жаждой...
Все тоталитарные системы похожи меж собой в одном: им необходимы на картах родной страны чёрные дыры для пожиранья
пространства свободы и времени счастья. Узнал историю эмиграции: о переправе с верным боевым товарищем через Ядранское
море в Италию, о подполье в подвалах Римского Колизея, где прежде жили голодные львы и ходили на смерть гладиаторы.
Ещё от Лидии Петровны Арсиневич я запомнил две фразы. Самоироничную сербскую пословицу “Нас с русами двести миллионов,
а без русов двести камеонов” (камеоны — это грузовики). И мудрое замечание, что у каждого человека есть на земле место,
где он особенно красив. |
Над всеми крепостными воротами Дубровника изображён святой Влах, держащий в руках город, похожий на торт.
Кто-нибудь всё время посягал на этот «лакомый кусок» славянского мира.
В маленьком бордово-золотом театрике (ложи на двоих, призрачная полутьма — сразу вдруг понятно, как здесь плелись
интриги и перевивались любовные истории, как возможно было закидать сцену тухлыми яйцами, гнилыми помидорами)
по-домашнему уютно, пахнет бархатной пылью и аплодисментами — как перед грозой.
«Орландо» — добрый неистовый Роланд на страже у флагштока на маленькой центральной площади перед собором. Ночью
здесь падает дождь и сверкают огни, отражаясь в отполированной шагами мостовой...
Яблоки, виноград, ожерельца из смокв, переложенных лаврушкой, розовые гранаты, овощи, зелень и траварица — на рынке
вокруг памятника местному поэту — в утренние часы.
Агавы — голубые розы Средиземноморья.
Рано утром в маленькой дубровницкой гавани, на крохотном рыбном рынке в одну каменную столешницу можно успеть выбрать
из развала несколько одинаковых рыбин. Или купить гору бряцающих друг о друга пустотой раковин мидий. На крохотном
рынке возле памятника местному поэту — приобрести «на медный мусор золото лимонов», а в лавке купить местного вина —
по цене 8 кун за литр. И утренний средиземноморский пир обеспечен!
Окна нашего дома упирались в крепостную стену, прямо за которой было море. По ночам, когда унимались голоса в уличном
ресторанчике, было слышно прибой. Сидя на залитом солнцем подоконнике, можно было пить вино и приветствовать
трудолюбивых туристов, бредущих по городской стене, — и чувствовать своё праздное превосходство «местного жителя».
В нескольких шагах от нашего порога была маленькая зелёная дверь, ведущая на каменистый пляжик с надписью краской
по крепостной стене «no nudis, no topless».
А остров Локрум напротив Дубровника похож на огромного зелёного кита с белой кромкой скал над водой... |
|
|
|
