Много повидавший Жак Ив Кусто признаётся, что первое впечатление от встречи с китом – это потрясение: «Трудно описать ощущения человека, который впервые встречается в воде с китом, с этим могучим, блестящим, чёрно-серым, движущимся живым цилиндром. Прежде всего, вас ошеломляют размеры кита. Они превосходят всё, что человек привык видеть в мире животных, превосходят всё, что он себе представлял. Вы не просто удивлены – вы не верите своим глазам. Разум бунтует, аквалангист спрашивает себя, что это – сон, галлюцинация? Об этом говорят все... При первой встрече кит наводит на вас ужас. Его не сравнишь ни с каким наземным животным. И ещё один момент, в котором сходятся все наши аквалангисты: когда смотришь сверху, кит вроде двигается не так уж быстро. А попробуйте в воде коснуться его, поймать за плавник, и вы скажете, что перед вами чудо. Или кошмар».

Собственно, слово «кит» в древнегреческом языке означало «чудовище». Но и чудовища любят своих детей. У самок китов очень сильно развит материнский инстинкт. К сожалению, древние охотники использовали его против китов: загарпунивая из лодки китёнка, они подтаскивали его к берегу, и здесь же убивали его мать, а иногда его тётушек.

На детёнышей китов охотились ещё неандертальцы у берегов Испании, затем баски, да и соседи греков фракийцы.

Удивительно, что древние греки и римляне, стоявшие у истоков современной европейской цивилизации, считали китов разумными существами. Создатели демократии и республики почему-то оказались настолько продвинутыми по сравнению с соседями, что взаимоотношение их цивилизации с миром китов оказалось совершенно другим.

Древние греки, сочетавшие глубоко мифологические представления с научным подходом, считали, что дельфины созданы богом Дионисом из моряков. «Никогда ещё не было создано ничего более божественного, чем дельфины», – пишет любимый поэт императора Марка Аврелия грек Оппиан.

Возможно, дельфин был когда-то тотемом эллинских племён, возможно греки действительно считали их братьями, поэтому охотники на дельфинов не имели права даже подходить к святилищам, не то что обращаться к богам. Варвары потому и варвары, что не только приносят человеческие жертвы, но и убивают дельфинов. «Ибо так же, как человекоубийство, боги не приемлют убийство властителей пучин», – пишет тот же Оппиан.

Посейдон, бог морей, за помощь оказанную дельфином в поиске темноокой Амфитриты поместил на небе созвездие Дельфина, где он плещется рядом с Млечным Путём и теперь. А хитроумный Одиссей не только на перстне имел изображение дельфина, но и на щите во время сражений под Троей, потому что его сын Телемах был спасён когда-то дельфинами.

Основатель города Таранто в Италии считался сыном Посейдона потому что его в детстве также спасли дельфины. Около 600 г. до н. э. музыкант Арион, был спасён дельфином, после того как пираты выбросили его за борт. Многие раненые сетями дельфины были благодарны своим спасителям всю жизнь.

Множество историй сохранили греки и римляне о дружбе дельфинов с детьми. Одного мальчика по имени Дионисий Александр Македонский сделал жрецом Посейдона, другого мальчика дельфин возил каждый день в школу через бухту – таких историй десятки в древнем мире.

В северных холодных морях человек, оказавшийся за бортом, не мог продержаться на плаву достаточно долго. Возможно поэтому на севере в памяти народов нет эпизодов спасения людей дельфинами, поэтому и не возникла дружба с ними и китами. Холодное северное море оставалось полным чудовищ.

В англо-саксонском эпосе «Беовульф» славный герой родом из Гаутланда (юг современной Швеции) рубежа V-VI веков, очищает от чудищ проливы Балтийского моря и даже выкладывает их туши на берегу для всеобщего обозрения... Но одно дело убивать чудовищ, другое – зарабатывать на этом. Древний, ещё доиндоевропейский народ басков, сохранившийся с доисторических времён в Пиренеях и на Испано-французском побережье Атлантического океана, получил выигрышный билет. В Бискайском заливе миллионы лет подряд разрешались от бремени самки серого кита, здесь же начинались брачные игры и зарождались новые поколения китов.

Это была своего рода нефть тех времён...

К ХIV веку баски уничтожили европейскую популяцию серого кита, размножавшегося в Бискайском заливе, и принялись за чёрных гладких китов, получивших за свою привычку собираться в стаи прозвище «sarda» («стадный» кит). Сарда достигал в длину 20 м, весил до 70 т, а из его подкожного сала получалось ворвани (топлёного жира) в 3 раза больше, чем из серого кита.

Начиная примерно с 1450 года и до конца столетия баски практически очистили от сарды огромные пространства открытого океана от Азорских островов до Исландии. Дыхание китов, которое пугало древних, оказалось их уязвимым местом. Когда кит всплывает на поверхность, выдыхаемый им с силой воздух, соприкасаясь с более холодным наружным, формирует столб конденсированного пара – фонтан. Именно по фонтанам китобои выслеживали китов.

После открытия Америки вовсе не золото тянуло басков к берегам Северной Америки, а гигантские, невообразимые запасы морской рыбы, от обилия которой суда застревали в прямом смысле. Ну и киты. У южных берегов Лабрадора и Ньюфаундленда, в так называемом Море Китов, где тогда было настоящее морское Эльдорадо, китобойные каравеллы басков загружались пойманной рыбой – треской, лососем и разнообразными китовыми – так, что едва оставались на плаву. Скоро китовая идиллия в этих местах стала превращаться в китовый ад. Бойня велась с таким размахом, что к 1570 году западное стадо сарды сократилось практически до нуля.

За китовый жир в полярных водах вспыхнула ещё и совершенно уникальная «китовая война» – за права на китобойный промысел у Шпицбергена сражались Британия и Голландия. Но уже к 1763 году в этом районе крупных китов практически не осталось, и промысел сместился в более дальние края.

После обретения независимости американские китобои оказались самыми предприимчивыми. В течение следующего столетия их флотилии успешно атаковали китов Южной Атлантики, Тихого, Индийского океанов. Только с 1804 по 1817 год у берегов Южной Америки они убили 200 тысяч так называемых чёрных гладких, или южных, китов.

А ещё через полсотни лет, к началу 1900 года, история жизни и смерти больших чёрных гладких китов была практически закончена. Американцам пришлось освоить охоту на кашалотов. Баски называли этих китов «трумпа», а китобои-американцы – «sperm» и ценили за наличие в их головах спермацета – вещества, состоящего из лёгкого масла и воска, служившего сырьём для производства сверхчистого машинного масла. Кроме того, во внутренностях кашалота был обнаружен «янтарный жир», или амбра. Этот продукт очень ценился как стабилизатор запахов.

Китобойная лихорадка продолжалась теперь из-за китовых «усов», а не ворвани, так как последняя к тому времени сильно упала в цене, сбиваемой нефтью. Разрезанный на тонкие полоски, китовый ус шёл на дамские корсеты, кринолины, из него делались каркасы зонтиков, рукоятки хлыстов, чаши для пунша, концевые части удилищ. Из ещё более тонких полосок уса плели сиденья стульев, подобные тем, какие сейчас плетутся из камыша, сетки для кроватей, изготовляли кузова экипажей и оконные решётки.

Китовый ус ценился очень высоко. Бывало, что выручка за китовый ус только с одного кита окупала все расходы на снаряжение китобойной экспедиции, так что всё остальное давало чистую прибыль. Китов спасло развитие переработки нефти, производства стали и полимеров. Уже в конце XIX века цена на жир финвалов резко упала в связи с появлением керосина, который вытеснил ворвань как осветительный материал.

Когда киты и дельфины были практически уничтожены, а технологии позволили обходиться без продуктов их переработки, вдруг проснулась всеобщая совесть. Проснулась она в США. Именно в этой стране ученые впервые заговорили об уникальных возможностях китов и дельфинов. Оказалось, что зубатые киты, подобно летучим мышам, способны к направленной эхолокации. Так зубатые киты находят стаи рыбы и, возможно, других китов... Поэтому звуковые сигналы для китов важны. У них имеются особые сигналы питания, беспокойства, страха, спаривания, боли и т. п.

Киты и дельфины практически всю информацию получают с помощью слуха. Может быть, в этом и дело – они лучше понимают, внимают миру, а не смотрят на него и не осваивают, как люди. Поэтому у китов совсем иной тип ума. Исследователи отмечают, что в дельфинариях складывается впечатление, что дельфины просто подыгрывают людям, раз уж оказались в таких условиях.

Конечно, большинству людей нравятся улыбчивые дельфины и элегантные косатки. Именно они в первую очередь и стали объектом изучения и восхищения. Горбач не слишком красив и даже иногда вызывает пренебрежение из-за несоразмерности своих плавников, которыми, кстати, он пользуется как руками для объятий во время любовных игр и при воспитании детенышей. Но именно горбачи самые игривые и певучие из китов.

Поют мамаши для своих детей, поют кавалеры для своих дам, поют стаи самцов, устраивающие большие охоты или соревнования, кончающиеся драками. Поют одни и те же мотивы, или перенимают их у других стад, встречаясь с ними за тысячи километров и перенося песни в новые регионы. Поют иногда часами, иногда поют хором и, говорят, это поражает мощью и слаженностью звучания. Часть звукового диапазона люди слышат невооружённым ухом. Полярные охотники могут даже напеть разные мелодии – самка зовёт детеныша, прощается...

Но речь и песнь кита охватывает частоты от инфразвука до ультразвука, поэтому для её изучения приходится использовать сложное оборудование. Сейчас уже установлено, что речь и песни китов – это довольно сложно организованные информационные послания.

Американская «пропаганда» сыграла свою роль и, наконец, во всём мире стало неприличным убивать китов и дельфинов...

В конце концов, было принято международное соглашение о запрете на убийство китов, и Советский Союз подписал его. Но на другом берегу Чёрного моря, в Турции, дельфинов избивают до сих пор. Как и на другом конце Азии. В Японии дельфин является не просто добычей, но ещё и объектом ритуальной пытки и медленного убийства. Неприкосновенная японская традиция. Ежегодно японцы убивают около 20000 только дельфинов на мясо. На Фарерских островах, автономной датской территории, в ежегодно разыгрываемом сражении гибнет от рук подрастающих потомков викингов около 500 дельфинов.

Древнегреческий философ и историк Плутарх в своём сочинении «Разум животных» говорит, что дельфины – единственные животные, которые любят человека «ради него самого». Может быть, эта любовь зародилась там в прибрежных водах моря Тетис, где предки китов и людей охотились вместе на рыбу 70 млн лет назад? Из земных животных, пишет Плутарх, некоторые избегают человека, а прирученные – собаки, лошади, слоны – привязаны к человеку потому, что он их кормит.

«Только дельфина, только его одного среди всех других природа наделила способностью к тому, что составляет предмет искания самых серьёзных философов: способностью бескорыстной дружбы. Хотя ему вовсе не нужен ни один человек, всё же он прекрасный друг всем людям и помогает им».

Они-то нас понимают, вопрос – научимся ли мы понимать их.