Чем мы уравновесим такие две категории, которые в нас вдолбаны, у одного они больше разработаны, у другого меньше: что вот либо смирение и покорность, либо бунт. Между этими двумя крайностями нет свободы. Она не осуществляется ни в покорности, ни в бунте. Может, она в понимании... И для этого необходимо, чтобы общество не убивало. Тогда сразу всё начинается, одному хочется больше, другому меньше; не только украсть, но и сделать. Сразу начинается дифференциация, от этого никуда не деться. Если у вас есть свобода в том смысле, что не убьют. Не убьют за то, что мы здесь болтаем, только кто-то, может, придёт и покажет собственную глупость. А у нас нет свободы, есть воля. А воля, это когда человека выпустили на свободу или он сбежал из заключения, выбежал в поле: воля, бля. И когда говорят свобода, свобода... «Это вы в каком смысле? Вот в смысле либерте или в смысле воли?» Вот в смысле либерте мы ещё не знаем. Мы знаем волю, мы знаем только самые первые движения...