Как известно, XIX век, по крайней мере, первая его часть, был веком романтиков. Какие взлёты, какие падения! Встретившись с внезапно открывшимся
богатством внутреннего мира, романтики породили первые представления о шизосубъекте, т.е. человеке, несущем в себе множество не поддающихся контролю
частичных субъектов, о человеке расщеплённом. Так, Шиллер в одном из своих писем Гёте признаётся: «Мой разум, скорее,
склонен к символизированию, и вот я, как своего рода андрогин, колеблюсь между понятием и созерцанием, между законом и ощущением, между техническими
навыками и гением. Именно это и придавало мне, особенно на первых порах, несколько неуклюжий облик как в сфере спекулятивного мышления, так и в поэзии;
ибо обычно поэт торопил меня там, где я должен философствовать, а философский дух – там, где я должен был выступить как поэт».
Шизосубъект есть субъект, расщеплённый на такое количество локальных идентичностей, с которым ему крайне сложно справиться. Именно поэтому он либо
осуществляет «бегство от свободы», стремясь всецело подчинить собственное существование какой-либо единой универсальной сущности, либо становится
«бунтующим человеком», используя имеющийся набор идентичностей в качестве масок, но оставаясь запредельным ему. Вторая стратегия взаимоотношения
человека с его частичными субъектами способна привести его как к высотам творчества, так и к реальному психическому заболеванию. Впервые она была
апробирована Ницше и в прямом смысле доведена до абсурда Камю.
Убегая от дарованной ему возможности играть частичными субъектами, т.е. доверяя свое существование первой стратегии, человек становится параноиком.
Параноидальный субъект есть человек, стремящийся к тотальному господству над собственной (точнее, присвоенной) идентичностью и осуществляющий
репрессивные практики в отношении всех частичных субъектов, параметры которых в неё не укладываются. Середина ХХ века в этой связи оказывается периодом
борьбы между параноидальными властителями и шизофреническим, жаждущим всё новых и новых преобразований, обществом.
К концу ХХ века параноики окончательно взяли власть в свои руки, но вследствие непрерывного и долговременного репрессивного воздействия извне шизофреники
трансформировались в аутичных субъектов. Аутичный субъект не способен к выполнению приказов, тем более к регулированию собственного поведения в
соответствии с ними. Он их просто не слышит. Он превращается в «молчаливое большинство», своеобразную чёрную дыру, в недрах которой пропадает всё,
что спускается сверху, всё, что исходит из уст власть предержащих.
Параноидальные государственные элиты, стремясь удержать власть над аутичными местными сообществами, придерживаются двух взаимосвязанных стратегий.
С одной стороны, они запугивают массы экстерриториальными мировыми элитами (угрожая потерей идентичности, которой у аутичного сообщества давно уже нет).
С другой, они вырабатывают локальные (прежде всего, национальные) варианты идентичностей, дабы местные сообщества, восприняв их как свои собственные,
изначальные, кровные, никогда не стронулись бы с насиженного места. Кто-то же должен платить налоги!
В это время массы, заткнув уши наушниками, продолжают пребывать в своём богатом внутреннем мире, осциллографируя его мельчайшие движения в блогах и
социальных сетях.
