Марина МОСКВИНА
КОЛЯ ГУБЛИЯ ЛЕГКОКРЫЛЫЙ
отрывок из романа
Сегодня в три часа ночи зазвонил телефон. Он трезвонил как сумасшедший, и спросонья мне показалось, что опять звонит диктор Левитан.
— Здорово! — это был Коля Гублия из Гваделупы; — Как дела?
Я вам рассказывала, Анатолий Георгиевич, что у меня есть троюродный брат, он абхазец, живет в Гваделупе, бежал туда, горемыка, от ужасов войны, его зовут Коля Гублия, он безумно тоскует по Сухуми, в котором он родился и ходил в белой шляпе и белом костюме в одноименный приморский ресторан. Он нам с Левиком раньше всегда покровительствовал в Сухуми. Коля был заведующим складом, где хранились копченые барабульки. Я помню, про девушку, которая ему понравилась, Коля сказал, провожая ее горячим взглядом:
— Какая девушка! Весь склад бы отдал!
Когда Коля был маленький, с ним приключилась поразительная история. Он увязался за бродячим цыганом по имени Бомбора, Бомбора Кукунович. Никто его не крал, не уводил, он сам пошел за ним, сел в электричку и поехал в неведомые дали с твердым намерением увидеть хвост Земли. Колина мама тетя Натэла перевернула с ног на голову весь Сухум. Каждый день в сухумских газетах, по радио, по телевизору объявляли об исчезновении Коли. Все наши родственники были в курсе, роились, грудились, стояли на ушах, все наши парсы, удмурты, коряки, маньчжуры,германошвейцарцы,один юкагир и евреи Израиля, не говоря уже о маленьком народце ыйе, бомбили тетю Натэлу телеграммами и телефонными звонками.
Цыган Бомбора на сей раз не собирался к хвосту Земли. Он вышел через две остановки и продал Колю в табор, причем не кому-нибудь, а самому цыганскому барону Манушу Саструне.
Не знаю, в то далекое время существовал ли уже Интерпол — если да, эта организация была задействована нашими родственниками, можете не сомневаться. Однако обнаружил Колю в таборе простой сухумский милиционер, молодой, не умудренный опытом, но исполнительный и вдумчивый сержант Нар Зантария, до того еще не оперившийся сотрудник милиции, что товарищи по отделению, к которому сержант Зантария был прикреплен, звали его детским прозвищем Саска.
Саска дежурил на железнодорожной станции, когда барон Мануш Саструна повел свой табор на электричку; видимо, пришла-таки пора всем табором отправиться к хвосту Земли. Мужчины шагали налегке, женщины тащили детей и тюки, гвалт стоял невообразимый, Саска повысил бдительность — чтоб они что-нибудь походя не стибрили, и вдруг заметил, что один цыганенок светленький.
— Я смотрю — цыганенок, а светленький! — рассказывал потом Саска, когда его представляли к награде.
И хотя Коля Гублия в самом деле пресветлая личность, «светленьким» его можно назвать только с очень большой натяжкой. Однако по сравнению с цыганами из табора Мануша Саструны Коля выглядел вполне белым человеком.
В таборе он прожил около месяца, но отныне считал себя чистокровным цыганом. С той поры он, во-первых, носил серьгу в ухе, а во-вторых, здорово гадал по руке и на кофейной гуще. Иной раз просто до абсурда доходило — заглянет тебе в кофейную чашку, обидится на что-нибудь, потом неделю не звонит и не заходит.
— Чем ты ранила его аравийскую душу? — спрашивал у меня Левик, и я не находила ответа.
Он был завскладом, но душа его в иных сферах обитала. Он писал стихи:
Я цыган с тоскою в сердце и с серьгою в ухе,
Перестали песни петься что ли с бормотухи.
Хоть за то, что славим Бога в стольких поколеньях,
Примостись, моя тревога, на моих коленях...*
Свои стихи Коля публиковал в газете «Вечерний Сухум», а дальше начинается поистине голливудская история. Его заметил гостивший в Абхазии русский маститый поэт, близкий друг Бродского, не помню точно, Рейн или Кушнер, и пригласил Колю Гублию учиться в Москву в Литературный институт.
* Эти строки принадлежат перу народного поэта Абхазии Дауру Зантарии, снискавшему среди соотечественников, невзирая на молодость и благодаря природной мудрости, прозвище «старик». «Не знаю, когда пишу, куда девать свою мудрость», — часто жалуется Д.З.
В 1978 году в Сухуми произошла историческая встреча Даура Зантарии и Грэма Грина. Вот как Д.З. описывает эту встречу: «В 1978 году Грэм Грин приезжал в Сухуми, и я, будучи совсем молодым человеком, стал рваться к нему сквозь строй неизвестно откуда взявшихся сотрудников КГБ. Я сказал им: «Пустите меня. Если Грэм Грин меня спросит, нравится ли мне советская власть, клянусь вам, я промолчу».
На мою удачу Грэм Грин обратил на меня внимание и спросил: «Что он хочет, этот молодой человек?» Тогда они расступились и я к нему подошёл...»
Так в новом романе Грэма Грина появился герой Даур Зантария. «Жаль, этот роман не переведён на русский язык, — сетует народный поэт Абхазии Д.З., — а то это мне прибавило бы известности».
Предыдущая
