КУСТАРЬ С МОТОРОМ
Книга художника, как отдельное явление современного искусства, рождалась в то время, когда «галактика Гутенберга» уже трещала по швам, уже разлеталась на тысячи осколков – отдельных человеко-миров. И до сих пор под этим (довольно расплывчатым) названием продолжают возникать самые неожиданные и удивительные конструкты.
Отвергая свойственную механической эпохе узкую специализацию (автор – издатель – редактор – иллюстратор – наборщик), сегодня мы примеряем на себя роль «художника-издательства», понимая издательство как особого рода творческий жест, актуальную художественную практику. Подобный художник-издатель представляет собою что-то вроде «кустаря с мотором» эпохи НЭП (по меткому выражению художника Николая Селиванова), а его книжные объекты – высокотехнологические поделки электрической эпохи, где немеханическое ручное изготовление (кисть, ножницы, клей и бумага) и мизерные тиражи органично соседствуют с новыми возможностями, которые предоставляют нам компьютер и прочие электронные технологии. Но это отнюдь не модный ныне ретрофутуризм. Мы расширяем традиционную книжную форму до нового инклюзивного информационного объекта, включая, наравне с привычной визуальностью печатного слова и иллюстрации, всю полноту тактильных и даже слуховых ощущений.
МЕЖДУ «САЛОНОМ» И «ДИЗАЙНОМ»:
Именно так я бы перефразировал название прошедшей недавно в ГЦСИ выставки «Авторская книга. Между текстом и образом». Сегодня «книга художника», если хочет оставаться живой и актуальной практикой, подлинной наследницей традиций авангарда, должна ясно осознавать своё хрупкое положение между этими Сциллой и Харибдой художественного мира. Интриги с бумагой ручного отлива, изысканной печатью, переплётом и проч. (тот же ретрофутуризм, милый сердцу многих коллекционеров) – с одной стороны, и изобретательная «упаковка идеи» рекламно-полиграфического рынка – с другой. Балансируя на тонком и остром краю книжной страницы, мы в то же время держим в руках удобный и мощный инструмент художественного поиска – «во имя поэзии и потока жизни».
БОЛЬШОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Проекту «Издательство ALCOOL» уже 10 лет. Но я никогда не ощущал себя «художником книги художника». Это словосочетание само по себе чудовищно и на глаз и на слух! Чем более тот или иной жанр обособляется, замыкается на своих канонах и нормах, чем более эксклюзивен, тем быстрее он исчерпывает свой ресурс. Так, к сожалению, уже произошло со многими замечательными идеями прошлого века. Формат «книги художника» привлекает меня именно расплывчатостью своих границ. Он интересен, поскольку (и пока) является тотально инклюзивным, включающим (и объединяющим) разнообразнейшие художественные практики – от объекта до перформанса и саунд-арта... Мне кажется, то, чем я занимаюсь – это постоянное соотнесение моих идей и моего опыта – в самых различных областях – с книжной формой, с самим образом книги, отчего она постоянно трансформируется, принимая причудливые очертания моих фантазий.
За эти годы мои книжки не раз переодевались из бумаги в упаковочный картон, полиэтилен или дерево. Закручивались в длинные рулоны факсовой бумаги (инсталляция «The Pillow book», совместно с Владимиром Смоляром). Превращались в проигрывающие устройства («Papir Muzika»). Их писал кистью на бумаге ветер («Картины ветра» – в соавторстве с издательством «Даблус»). Они распадались на отдельные листы или даже путешествовали в виде почтовых карточек («Икеапоэмы»). Иногда они обходились и вовсе без печатного слова, предпочитая общаться с читателем на зрительном и тактильном уровне. Так возникла книга, посвящённая Белому морю, где на белых листах бумаги стальной иглой были нанесены вариации на тему древних соловецких лабиринтов.
А пройдя через все увлекательные метаморфозы, «усталые, но довольные», книги порою могут вновь вернуться к своей привычной форме, как это получилось в последнем проекте «Ч/Б», который был задуман совместно с Евгением Стрелковым на стыке «книги художника», тиражной графики и периодического издания. Приключение продолжается!
Февраль 2005